Предложение поступило от Lanka Baginska. Вернее, не предложение, а вскользь проскочившая фраза в разговоре, что планируется поездка в природный заповедник Калужские засеки (http://zaseki.ru -заповедник), фотать зубров в дикой природе. Она уже ездила в составе группы (6 января 2017 года) в самый мороз, когда на дворе было минус 27, но хотела бы еще закрепить успех и поупражняться с новым объективом Tamron 15—600mm. Мне стало завидно, и я напросилась шестой по счету в группу к Антону Агаркову. Я его лично не знала, поэтому просьбу свою передала через Ланку. Она живо откликнулась, и уже к вечеру у меня был его контактный телефон, осталось только получить ЦУ и консультацию, что брать с собой, сколько стоит удовольствие, как одеваться и т.д. После разговора с ним куража у меня поубавилось, и я стала искать способ как красиво выйти из ситуации и не поехать. Основополагающим обстоятельством такого решения была непредсказуемая погода, которая у нас в регионе меняется с плюса на минус за считанные часы, поди угоди всем ее капризам: согрей себя в мороз и защити себя от мокрого снега и слякоти в течение одних суток – ЗАДАЧА!!!
Если на дворе будет минус 20-30 градусов, то надо сильно утепляться, потому что проведя 4 часа на морозе (дай Бог без ветра), можно быстро замерзнуть и вся охота на зубров для меня пойдет прахом, так как из-за одной меня группа съемку не прервет, а греться там негде: лесная поляна с несколькими вышками для наблюдения за животными, несколько валков сухого сена, в которое тоже не зароешься, так как зубры у него топчутся и поедают угощение, в ясельках с овсом не согреться, да и зубры такого кощунства не допустили бы, а другого там ничего нет. Остается одно — согреваться бегом, но этого тоже нельзя — дикие животные такого не допускают, ну и фотографы тоже. Сама поездка с ночевкой в гостинице местного пошиба и питанием (один совместный ужин) на одного чела составляла 12 000,00 рублей. Это мало, когда денег много и много, когда их мало. Походила по магазинам, приценилась, сколько будет стоить подобающе одеться. Тоже выходило по скромному тысяч на 10, все это сильно пошатнуло мою решимость, а совесть не позволяла мне не приехать к назначенному часу, свалив все на внезапно навалившийся грипп. Желающих стать участником проекта много, а место одно. Нехорошо, если оно будет пустовать. Хочешь не хочешь, пришлось звонить Антону и говорить, что я скорее НЕ поеду, чем поеду, мотивируя тем, что нет соответствующей одежды, на что он, добрая душа, сказал, что соберем с миру по нитке и будет тебе — голодранцу рубаха. Тогда я жалобно проговорила, что аппарат у меня не зеркалка, а цифровик Sony nex 5n и объектив 55-200mm для такого рода съемки маловат.
— С аппаратом тоже что-нибудь порешаем, мне дают на тестирование объектив Tamron 15—600mm вы им поснимаете, — сказал Антон. Отговорка не была принята. Я перетряхнула весь свой гардероб и поняла, что минус 10 градусов с моей амуницией можно выдержать вполне, на крайняк пуховик заменю норковой курткой. О другой погоде я уже не думала. Если бы супруг был против этого вояжа, я бы сопротивлялась с бОльшим энтузиазмом, но он наоборот занял позицию подвижническую и очень активно помогал в подготовке к поездке. Что делать? Ехать надо, Люся!
Опущу подробности, как мы добрались до заповедной зоны (все прошло гладко), за тем исключением, что от поселковой гостиницы до лесной поляны ехать пришлось на автобусике, прозванным в народе буханка, а поскольку группа в процессе сборов выросла до 12 человек, пришлось сильно уплотниться. На нешироком сиденье угнездились я и крепкого телосложения молодой человек. Сидеть было очень неудобно, практически на малом пяточке половины попы, но это целиком и полностью моя инициатива. Я сама прижималась к бортику машины,чтобы максимально высвободить место для Яна (так его звали, как потом выяснилось). Яну тоже было не шибко удобно, он старался меня не сильно притеснять. «Запаковыванием» меня в пространство между креслом авто и бортиком машины занимались кочки и дорожные колдобины. Периодически приходилось изымать себя из «упаковки», пристраиваясь на краешек сиденья, это давало некоторое облегчение, но ненадолго: процесс упаковывания тут же начинался снова. У всех фотографов была еще и дорогущая оптика, которую надо было довезти до места назначения без повреждений. Саша – шофер, он же егерь, старался везти машину ровнее, остальные старались быть компактными и к неудобствам относились с пониманием. Все хотели одного добраться поскорее до зубров. Атмосфера была доброжелательной, рассказы перемежались шутками и приколами. Одним словом, коротали время в пути. Дорога по заснеженному лесу была красива и рельефна. Рельефы, не смотря на старания шофера, чувствовались всеми костями моего тела, особенно поясничной частью спины, а красота зимнего леса была замечена только на обратном пути, когда меня усадили на переднее сиденье в кабинке водителя.
Худо-бедно доехали. Все участники группы были продвинутыми в деле фотографии, у кого фото было профессией, у кого хобби, давно переставшее быть любительским пристрастием, скорее, ставшее профессиональным. Фотографы, как я себе уяснила, это особая каста людей. Мир они видят иначе, чем обычный человек. Диапазон охвата картинки окружающего мира у них гораздо больше и реакция на малейшее изменение цвета или композиции мгновенная. Людьми они мне показались хорошими и интересными, но подверженными синдрому рыбака. В конце пути очень хотелось двух вещей: тишины и принять безболезненное положение тела. Под стать фотографам, известным в определенных кругах фото мира, их фотографиям, вызывающим восхищение и зависть были и их фото камеры.
Я, мало путешествующий человечек со своей скромненькой сонькой чувствовала себя подавленно, (куда прусь? что я тут наснимаю?), но держалась.
Метров за 300 до подкормочной площадки фото десант заволновался. Есть ли зубры? Зубры выходят на прикорм только в холодное морозное время, в теплую погоду они уходят в лес из-под тающего снега добывают себе пропитание и им уже не требуется помощь человека.
А было на дворе всего-то минус два, так что волнение было обоснованным, но зубры были!
Когда мы вытряхнулись из УАЗа, то образовали толпу людей, которые уставились на стадо зубров. Стадо зубров уставилось на нас, на людей.
В первый момент никто не решался сдвинуться с места, только глазами друг друга вопрошали: «Что ты есть? Кто ты таков? Друг ты или тебя стоит опасаться? Как к тебе относится?»
Все как-то заторопились и засуетились, словно боялись, что звери, увидев нас, повернут в лес, приказам они не подчиняются, захочешь воротить — не воротятся. Мы кучно встали недалеко от зубров, и давай щелкать общую толпу телок и бычков. И опять я почувствовала неприятность в себе: при всех прочих равных условиях я была в ситуации более проигрышной. Сонька в моих руках была просто легоньким подслеповатым мышонком. У товарищей в руках были увесистые камеры-телескопы (я их так ощущала). Стреляют мастера по зубрам очередями. Я тоже пытаюсь не отставать и соответствовать, но настроение испортилось, потому что понимаю, близко снять диких коров не удастся, смогу получить лишь общие планы.
Потом люди начали расходиться в цепь, но все равно держались друг к другу близко. А зубры все стояли и стояли одной большой коричневой массой.
В первые полчаса-час в кадре отделить одно животное от другого не представлялось возможным, поэтому и получались снимки каких-то клонов: одно тело — шесть копыт, или одна голова, но с двумя телами,
а телячьи хвосты и задницы невозможно было отделить от морды симпатичной телушки.
Я Мальдивы вспомнила: там рыбный суп был, а тут телячий студень. Энтузиазму резко поубавилось.
И вдруг кто-то тихо подходит со спины. Оборачиваюсь- Антон. Вешает мне на плечо Nicon 810d вместе с объективом Tamron 15—600mm (просто пушка!) и говорит: » Снимайте аппаратом, только ничего не крутите, я все настройки выставил».
Я «мышонка» в сумку сунула. Аппарат у Антона взяла, а руки с ним сразу вниз поползли. Тяжелый ужас! Мне фокус наводить, а у меня камера в руках ходуном ходит, то влево, то вправо, то вверх, то вниз скачет. Удержать не могу. Зато видно все как на ладони! Палец в подшерсток телке засунуть можно!
Да еще торопилась очень, думала, что Антон мне камеру дал на короткое время сделать несколько кадров, а потом обратно заберет. А он отошел от меня и, словно, забыл. Аппаратик был мой, мой, мой! Первые два часа у меня на снимках только по половинке зубров получалось, но планы крупные, можно сказать портретные.
Многие и не в фокусе, управлять аппаратом из-за его тяжести было нелегко. Мне очень хотелось заставить повиноваться эту тяжеленную пушку-снаряд. Потом мне надоело все. Я объектив не трогаю (сказали же не крутить, я как послушная девочка повиновалась) потому и кадры у меня все на один сюжет получаются. Хорошо Саша Кукринов
подбодрил: «Крути, не бойся!»,- стала объективом менять фокусное расстояние, картинки стали сюжетнее. Опять интерес пошел, но руки мои заныли, спина отвалилась, сил держать фотоаппарат на изготовку уже не хватало. А снимать хочется!
Когда первые волнения поутихли, стало что-то получаться. И я уже могла поймать в объектив и маленького телка или телочку в его детской ипостаси,
и коровок в отрочестве,
и в пору юности
Но все это было позже. Пока же напряжение между людьми и зверями было высоко. Время было обеденное и согласно заведенному распорядку в кормушку и в ясли должны подать овса. Но пока с егерем наша команда вела тары бары растабары, овса не давали. И стадо животных просто стояло и смотрело в нашу сторону. Стояло и смотрело, смотрело и стояло, никакой движухи. Вот тут-то Александр – егерь, он же сопровождающий нашу группу сотрудник заповедника, взялся за дело и овса подсыпал.
Коровы просто устремились к кормушке. Жевали, толпились, иногда толкали друг друга рожками в бок, но не сильно, так для порядка, поднимали морды с влажными носами, на которые уже успели налипнуть зерна овса и, всё так же внимательно посматривали в нашу сторону. Два дня провели мы в заповеднике, ежедневно по 4 часа снимали диких животных и каждую минуту были под неусыпным доглядом со стороны зубров.
Выезжая на съемку диких животных, для группы проводится обязательный инструктаж, своего рода техника безопасности, как себя вести в естественной среде обитания животных, что делать, если возникнет опасная ситуация. Обычно к таким разговорам люди не очень восприимчивы. Вспомнили Камчатку и медведя, умершего от испуга от разрыва сердца… Случай курьезный. Он с женщиной неожиданно повстречался, а она от страха завопила, медведь бросился на утек и умер. Оказывается у медведей сердце слабое. Он от неожиданности от разрыва сердца и умер. Может, байка такая? Вспомнили фотографов, снимающих зверей в Кении (почему-то с улыбкой вспомнили). На сафари животных наблюдают из окна джипа, не знаю, если ли оружие у егерей на экстренный случай, а в Калужском заповеднике коровки рядышком, и ходишь вокруг них своими ножками, ни кнута, ни палки в руках нет – один фотик. Правда, звери в Африканских национальных парках и заповедниках более зубастые и рогатые. А тут зубры – дикие животные, но все равно КОРОВЫ. Страшного одно название – ЗУБРЫ, а на вид – коровки и коровки, только вымени у них почти нет и у многих рожки маленькие, но изящные.
У молодых особей рожки, словно, корона на голове,
у некоторых несоразмерно телу маленькие рога.
У некоторых рожки серые шершавые,
у других синеватые ровные и гладкие,
но бывает так, что верхняя оболочка рогов разрушена а из-под нее новые рожки растут, словно, рога обновляются или идет их линька.
Линька шерсти и обновление рожек, вызывает желание у зубров почесать себе бочок о сучок или рожки о кору дерева. Я заприметила одно местечко, к которому по очереди подходят зубры и с наслаждением вычесывают себе бока. Вот оно -блаженство!
Если место занято, то рогом не прут, стоят и дожидаются своей очереди.
Зубры – животные степенные, мало конфликтные, не скачут, не прыгают. Чаще занимают позицию наблюдателя, даже молодняк, пробуя свои силы отводит поединкам короткое время. Противоборство занимает считанные секунды, не успел снять – значит опоздал. Отсюда все кадры, запечатлевающие зубров в активной фазе, для фотографа удача. Но этого приходится долго ждать, томиться, менять позицию, надеяться и ждать, ждать, ждать. И будет тебе счастье!
Стадо зубров похоже на большую итальянскую семью,
Среди членов семьи все обязанности строго распределены. Взрослые особи заняты охраной и воспитанием подрастающего поколения. Детенышей в обиду не дадут. Всегда на чеку, всегда рядом.
Самцы строго следят за порядком в стаде, неустанно его охраняют и обеспечивают покой,
трудятся в приумножение поголовья стада.
Самки выхаживают потомство. На мамино внимание может рассчитывать не только малыш, но и детеныш постарше, и если он настойчив,то отказа не будет и ему тоже достанется порция лакомства — материнское молоко.
К маме можно прижаться и потереться рожками, мама все поймет и силой мериться не будет,
более того, она постарается закрепить в ребенке чувство победителя.
Многочисленная родня вносит свой вклад в процесс воспитания, не к месту расшалившихся шалунов,
усмиряет одним взглядом.
Для пущей убедительности может и голос подать.
Продолжение следует.
